«Кому нужна занудливая престарелая девица?»: отрывок из книги Александра Цыпкина

Как все начиналось? Утром ребенка в садик, жену и себя в ульпан (учить иврит), в обед первая работа — помыть полы в супермаркете, вечером собрать всю родню — кого с работы, кого с ульпана, забросить домой, и уже ночью выделить часок-другой любимому ремеслу — журналистике. Поскидывать впечатления на дряхлеющий ноут и дрыхнуть. А утром — прежняя кутерьма. Где-то через год я получил разрешение на вождение такси. И по факту могу честно сказать, что работа за баранкой существенно разнообразила мое знание людей, жизни и иностранных языков. Но если ты не собирал продуктовые тележки у супера или не гонялся за улепетывающими через клумбы псами (сиделка для собак, а что в этом такого?) и чужими детьми (попросили при- смотреть, пока мамочки побежали в магазин/ аптеку/на работку), или, к примеру, не научился стричь газоны, мыть полы, а уж тем более крутить баранку такси, то какой ты, к черту, репатриант?

Это даже не воспоминания о работе. Скорее коротко о главном — о настроении. Скажете, что важнее всего безопасность? И это тоже. Но бывает, от катастрофы, от той, которая душевная, спасают только люди. И к лучшему, что все они разные.

У аптеки подхватываю хорошенькую дамочку. Немного напомнила мне Золушку из когда-то популярной чешской сказки. Сероглазая, кудряшки пепельные, нос курносый, аккуратная, платье кремовое в крошечных розочках. Улыбалась чему-то своему, пока вез. Разрумянилась, отвечая на сообщение в телефоне. И я тоже как дурак улыбался с ней всю дорогу. Потом вдруг Золушка моя как раскашляется, так тяжело, с отдышкой, видно простуда одолела.

— Болеешь? — проявил я участливость.

А она так посмотрела на меня с прищуром и говорит ангельским голосом:

— Нет, бл**ь, для удовольствия.

Не один я, видимо, такой участливый в этой стране.

Исаак — двоюродный брат жены и инструктор по экстремальному вождению. В России просто любил погонять, здесь из хобби сотворил профес- сию, короче, довольный, как слон. Осенью брат ездил на Псковщину, там у него немногочисленные родственники, в том числе родной брат и теща Мария Львовна. Я знал, что отношения с Марией Львовной у Исаака так себе, она типич- ная учительница, а он вольнодумец, гонщик и к тому же еврей.

Короче, брат вернулся, я забрал его из аэропорта, едем. Я с ним обычно молча езжу. И не потому, что нам не о чем потрепаться, а потому, что всю дорогу этот гонщик профессионально доказывает, что ездить я не умею, и вставить слово просто не получается. Я привык. Едем молча. И тут брат внезапно говорит:

— Наладил отношения с тещей.

— Ну! — невнятно и одобрительно прогудел я, не отрываясь от дороги.

Исаак — жилистый, заросший черной, кучерявой бородой, как абрек, загорелый, весь затрясся от беззвучного смеха.

— Брат мне как-то вечером говорит: слушай, Изя, будь другом, отвези тещу в лес за грибами, я уже неделю ей обещаю, да не успеть ни фига, каждое утро дергают. Отвезешь, да? Я сперва ему хотел ответить словами великого поэта, таки иди ты в жопу, Русик, но потом,— Исаак щелкнул пальцами и причмокнул губами,— я брат этому гою или где? Согласился, в общем. Утром теща с корзинкой размером с нее примерно (а Мария Львовна и правда мелкая, только одни очки и нос) уселась на заднее сиденье и губы поджала, уже всем недовольна. Ну я и решил: прокачу-ка я тебя, милая, с ветерком.

Исаак примолк на мгновение, взглянул на мои дисциплинированные 110 км по трассе и отвернулся к окну.

— Гнал я, Макс, не поверишь, 250, это по дороге их кривой, по колдобинам просто взлетал,

на автостраде чуть ли не на двух колесах между машинами проскакивал, веришь, самому страшно было, ну, думаю, бабке — капут. И правда, не оглядываюсь, вдруг померла невзначай?

— И что? — спрашиваю осторожно, но мне как-то заранее смешно от выражения лица брата. Озабоченное такое. Вдохновленное. И обескураженное, как у щенка.

— Что-что, выруливаю со встречки, мотнуло меня на лесную дорогу так, что едва желудок не нацепился на гланды, и тут слышу, как Мария Львовна, этот божий одуванчик, вцепляется мне в спинку сиденья, вижу в зеркале заднего вида, как у нее сверкают глаза, и она восторженно шепчет мне: «Ну, зятек, ну удружил, первая буду, все грибы соберу!»

— И? — смеюсь.

— И,— брат широко ухмыльнулся,— так и подружились.