Никита Кукушкин и Петр Скворцов — о «(М)ученике» Серебренникова

Накануне каннской премьеры «Ученика» и очередного спектакля «(М)ученика» мы встретились с обеими ипостасями Вениамина Южина — 21-летним Петром Скворцовым, исполнившем главную роль в кино, и 25-летним Никитой Кукушкиным, сыгравшем ее в театре — чтобы выяснить, каково это, играть фанатичного школьника, почему они оба ему сочувствуют и как история перекочевала со сцены на экран.

Договориться о двойном интервью с Никитой и Петром было очень легко: пара звонков на утверждение места и времени встречи и — десять утра, суббота, мы с фотографом ждем ребят в кинотеатре «Москва». Первым пришел Петр, слегка невыспавшийся и очень серьезный. Никита немного задержался и, ворвавшись в кинозал с извинениями и широкой улыбкой, сразу словно заполнил собой все пространство.

То, что сравнивать ребят — пустая трата времени, понятно с первого взгляда. Они и внешне не похожи: Никита — широкоплечий и энергичный, Петр — стройный и чуть флегматичный. Из общего — широкие рельефные скулы (Кирилл Серебренников, судя по всему, очень любит такие лица) и роль Вениамина Южина, конечно.

Никита Кукушкин знаком с Вениамином давно: премьера «(М)ученика» по пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга в «Гоголь-центре» состоялась в 2014 году. «Сначала отношения с персонажем у меня были тяжелые, — рассказывает Никита. — Это адаптированная немецкая пьеса и на главном герое неизбежно лежит отпечаток западного менталитета. Из-за этого я долго не мог оправдать для себя некоторые вещи в его характере: например, мне мучительно не хватало раскаяния. Как русскому человеку, как Никите Кукушкину лично, мне нужен был момент настоящего откровения — когда герой раскрывается, когда я объясняю зрителю, почему он такой. На то, чтобы понять, как показать раскаяние, оправдать героя и объяснить причины его поступков между строк, я потратил все лето после премьеры. И потом чем дальше, тем больше стал проникаться к нему симпатией».

А вот критикам история о школьнике, начитавшемся Библии и превратившемся в мерило морали, понравилась сразу. Ее хвалили искренне, правда, сдержанно. Может быть, боялись сглазить. Режиссер Серебренников принимал комплименты с достоинством, но тоже сдержанно. А позже признался, что всегда считал сюжет «(М)ученика» больше пригодным для кино, чем для театра. Никита не удивлен: «Кирилл Семенович рассказывал, что в Германии пьесу ставили в сюрреалистичном контексте: главный герой с длинными волосами и в длинных одеяниях бродил по сцене, как привидение. У нас она получилась очень реалистичной, в ней, например, нет телесных метафор. Я не сразу понял, почему на репетициях Кирилл Семенович меня постоянно одергивает — мне метафизика тела очень близка, а он хотел, чтобы персонаж существовал в нашей реальности. Думаю, эту историю можно было рассказать театральным языком, но Серебренников видел ее иначе».

Изначально Серебренников не планировал снимать в фильме молодых театральных актеров. «Кирилл Семенович нам сообщил: ребята, извините, но вы для этих ролей уже слишком взрослые, — вспоминает Никита. — А потом увидел, как выглядят настоящие шестнадцатилетние школьники, и позвонил, позвал на пробы. Я тогда уже не ощущал себя частью этой киношной истории, но все же откликнулся. После проб он подошел ко мне и сказал: "Никитка, ты уже вырос. Ты уже не мальчик, а маленький мужичок". В этот момент я понял, что снова попрощался со школой — в смысле, школьников играть я больше не буду. И это нормально: мне уже двадцать пять, и десять лет я с лица никак не сотру».

Роль Вениамина Южина в «Ученике» досталась «брусникинцу» Петру Скворцову. Он оказался единственным новичком в команде — основной актерский состав перекочевал на съемочную площадку с театральной сцены. Впрочем, это не доставило никому хлопот, юноша легко ужился и с коллегами, и с персонажем. «Я симпатизирую Вениамину. Меня всегда привлекают люди, способные довести какую-то идею до абсолюта», — поясняет Петр.

Главной сложностью, с которой пришлось столкнуться Скворцову в работе над фильмом, стали сжатые сроки — «Ученика» сняли всего за 19 дней, времени на подготовку к роли было едва ли больше: «Было трудно, потому что я не успел до конца присвоить текст. Он сам по себе довольно театральный, и играли мы на театральный манер — а это требует более серьезного подхода, чем обычно. Обычно в кино достаточно понять, о чем сцена, чтобы реплики стали возникать словно сами собой. А тут цитаты из Библии, которые нельзя произносить никак иначе, кроме как дословно. И их тоже нужно присваивать, хотя бы потому, что Вениамин их присвоил. Мне не хотелось подводить других актеров, но пару раз случалось, что текст не укладывался у меня в голове и приходилось делать несколько лишних дублей — потом было стыдно».

В случае с «Учеником» каждый лишний дубль — это три-пять минут напряженной работы без права на ошибку для всех, от актеров до звукооператоров: Кирилл Серебренников снимал все сцены длинными планами. Но Петру это нравилось: «Длинные планы — это здорово. Они максимально приближали нас к театральной истории (а театр мне все-таки ближе). Обычно, если режиссер говорит "стоп" в середине сцены, актеру потом приходится искусственно создавать тот градус напряжения, в котором он был до паузы. А тут думать об этом не приходилось: все сцены проходили по-разному и каждый дубль отличался от предыдущего. Была, конечно, схема, которой нужно было придерживаться, но она в основном сводилась к "балету" — двигаться в кадре нужно было по заранее оговоренной траектории, чтобы фокус-пуллер мог держать тебя в резкости. Все остальное — в живом режиме прекрасной неизвестности».

Терпения режиссера и съемочной группы хватило, чтобы оценить и актерские импровизации, и случайные находки. Одной из таких стала оплошность постановщиков — во время съемки в кадр случайно вошли два рабочих сцены и внесли горшки с цветами. Досадный эпизод попал в финальный монтаж, потому что вызвал у актеров очень живую реакцию, спровоцировал их на искреннюю смесь удивления и раздражения. Это понравилось Серебренникову — по словам Петра, на площадке он открыт к новым идеям и совершенно не авторитарен.

Оценить результат такого подхода ни Петр, ни Никита пока не смогли — первый показ «Ученика» пройдет в Франции, в рамках программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля. Впрочем, Никита уверен, что все пройдет гладко. «Я с самого начала чувствовал, что фильм будет хорошим», — улыбается он. Как его примет российский зритель? Петр не хочет даже загадывать: «Наш зритель очень непредсказуем. Он живет по каким-то своим законам, его раздражают и радуют совершенно произвольные вещи. Так что я не знаю, какой реакции ждать. Наверное, стоит бояться».

Блиц-интервью:

Кто такой Вениамин Южин?

Никита Кукушкин: «Вениамин Южин — это несчастный молодой человек, который даже не представляет, куда уходят корни его фанатизма и, впоследствии, безумия. Он перевертыш — человек вроде бы святой, а на самом деле нет. Но он сам о себе этого не знает. Он человек, который от нехватки любви и внимания начинает, как ему кажется, менять мир к лучшему, пока его поступки не оборачиваются катастрофой».

Петр Скворцов: «Вениамин Южин — полезный раздражитель. Мне кажется, такие люди необходимы, чтобы освежать восприятие мира у окружающих. Пусть за его поступками стоят дурацкие причины — это не унижает того, что он делает. Причины происходящего с ним сумасшествия кроются в том, что ему отказала девушка. И он, не зная, как еще привлечь ее внимание, решает прибегнуть к религии. И понимает, что это работает, что его не только не наказали, но стали слушать».

Ваша любимая сцена?

Никита Кукушкин: «Каждый раз разная, в зависимости от того, как идет спектакль. Из неизменно любимых моментов — разговоры с батюшкой, я люблю с ним поспорить».

Петр Скворцов: «Мне очень нравится финальная сцена. Она была на пробах и, к тому же, мы снимали ее в последний день — я уже разогнался, был в хорошей творческой форме. Это сцена с Сашей Горчилиным, сцена с убийством его персонажа. Это сцена с большим количеством событий, там три, кажется, поворота, но это неважно. Важно то, что во время работы над ней я максимально ощутил партнерский кайф от игры, подобный тому, который испытывают футболисты».

Как вам кажется, эта история актуальна или на все времена?

Никита Кукушкин: «Мне кажется, это история на все времена. Это притча».

Петр Скворцов: «Эта история — про сегодня. Сто процентов про сегодня. И хотелось бы, чтобы в какой-то момент она утратила актуальность».

Благодарим кинотеатр «Москва» за помощь в проведении съемки.