Почему секс на первом свидании не значит ровным счетом ничего

С Лерой мы познакомились в переговорной. Она представляла японский венчурный фонд, а я — русский стартап. В тот же вечер мы начали переписку в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Сначала наш диалог имел исключительно меркантильный характер. Вернее так: Лера пыталась выведать инсайд, а я подыгрывал. На следующий день я пожелал Лере доброго утра, а на обед что-то пошутил про суши и ее «сушистов». Лера смеялась, и было понятно — мы обязательно встретимся вне офиса.

Как и любые другие переговорщики, мы устроили тет-а-тет уже на третий день после очередной рабочей встречи. Это нормальная практика, чтобы узнать чуть больше, соблазнить, если надо, и договориться о том, о чем в кабинете не смогли. Что я могу сказать — мы оба продержались от силы минут двадцать. После этого мы сторонились друг друга, как могли, но при этом переписывались каждый день. Каждый.

Лера посылала мне фото своих ног и как она купается в ванне. Я непринужденно касался сообщениями ее губ. Напряжение росло, и мы оба ждали, когда юристы допишут последний вариант договора. Весна рвала крышу обоим, но — ни одной встречи вне офиса, ни даже на кофе-чай.

Лера была редкой породы: голубые глаза и черные, как запекшаяся лава, волосы. Детский шрам на лбу от поребрика и никакого макияжа. У Леры был острый, как мне нравится, нос и эта улыбка больной психическими расстройствами. Когда дело было сделано, а юристы довольны, мы оба пришли на свидание на 15 минут раньше и не могли дождаться, когда начнем целоваться. Лера целовалась рывками, закусывая мою губу. В ее поцелуях была дикость. Было видно — Лера крутая.

На второе свидание мы оказались в кино. Я не помню, о чем был фильм. Мы сели в середине зала, и, когда через пять минут стало понятно, что на экране ничего интересного, Лера опустилась к моей ширинке. Соседи были настолько обескуражены нашей наглостью, что даже пожали мне руку, когда пошли титры. После культурной программы мы отправились ко мне. Ну, что я могу сказать про Леру и наш секс? — Мы начали встречаться.

Любой отказ должен быть мотивирован, а иначе это выглядит как глупость и стоит не дороже понедельничного утра. Отказ не делает из вас мастера, но нагнетает и просит большего в Судный день. Лера была богиней секса в общественных местах и умела садиться на шпагат, лежа на животе. Она орала на меня, зажимая между ног судорогами, и любила, когда я нагибал ее вдоль рабочего стола. Она упиралась в стену, а над ее пальцами висел в рамке винтажный платок Hermes. Мы расходились по разные стороны баррикад в восемь утра и делали все, чтобы снова оказаться вместе после девяти вечера. Я забыл с Лерой про всех. Хотел только ее и терпел, когда она уехала со своими японцами в Японию жрать японские пельмени и быть счастливой по-японски.

Дело не в том, как быстро вы встаете на колени, чтобы сделать минет. Дело совсем не в количестве выдержки или способности сказать «нет». Потому что не это определяет цену отношений и желание быть с вами до загробной доски. Я целовал Леру до пальчиков ног и хотел от нее детей. Мы не понимали, как жить друг с другом, когда между нами девять лет разницы. Лера поступила не как все. Она вела себя по-идиотски, а я — в сто раз глупее. Если секс становится крайней мерой или, что хуже, козырем — эта игра обречена. Обычно такие прелюдии заканчиваются испуганной сухостью между ног и онемевшими в поцелуе губами. После таких поцелуев хочется расстаться навсегда.

Мы прожили с Лерой вместе примерно год. Мы ругались и постоянно делали друг другу больно. Я очень хотел быть ее богом, но никак не поспевал за молитвами — слишком большой разрыв в статусе и бабле. Лера тогда была в зените, а я значился самым перспективным, но пока что ничем не доказанным никем. Я был для Леры венчуром, который просил больше, чем деньги — терпение и время. Я провожал ее в аэропорт, когда она уезжала в Токио за лучшей жизнью. Иногда я просматриваю Лерин фейсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) и снимаю трусы, когда вижу ее в купальнике. Иногда она пишет мне длиннющие письма про любовь, лишь бы однажды мы снова были вместе.

Лера когда-то отдалась мне на втором свидании. Она не пыталась быть единственной или самой-пресамой, или, что хуже, принцессой придуманной монархии. Лера именно ею и была — самой исключительной женщиной в районе Садового кольца, на четвертом этаже Ritz-Carlton. Она была лучшей даже тогда, когда мы переехали ко мне в Петербург. Эта девочка не пыталась быть особенной. В целом, она ни черта, никому, а особенно мне не пыталась доказать, и лишь ее губы целовали меня теплее всех.

Читайте также: «Как я пытался встречаться с содержанкой»