«Успешные женщины не болеют»: как культ здоровья убивает нас

А потом пришел ее бойфренд — честно говоря, уже не помню, как его звали. Пока я открывала дверь, Даша успела лечь на диван, откинувшись на подушках, и спрятать подальше активированный уголь. Бледная и интересная, она рассказала бойфренду, что у нее внезапно прихватило сердце. Нет-нет, ничего не нужно. Она уже вызвала врача, он рекомендовал покой и постельный режим.

Бойфренд посидел рядом, со скорбным видом подержал Дашу за руку и отчалил. «А почему ты не рассказала о курице?» — спросила я. Даша сделала большие глаза: «Ты что, с ума сошла? Нужно было сказать, что у меня рвота? Может, еще и про понос? Что после этого он будет обо мне думать? Болезнь должна быть незаметна! Вот когда болит сердце — это идеально».

Так я оказалась в новом для меня мире, где больное сердце — это хорошо, а вот когда у тебя, к примеру, воспаление мочевого пузыря — уж лучше съесть дохлого краба, чем заявить о таком во всеуслышание.

Не так давно, примерно начиная с середины XIX века, был такой распространенный эпитет — «чахоточная красота». Женщины даже делали макияж в «чахоточном стиле»: бледная кожа, блестящие глаза и яркий румянец. Образы героев, больных туберкулезом, использовали и Лермонтов, и Диккенс, и Ремарк. Как правило, больные чахоткой описывались как люди тонко чувствующие, романтичные и хрупкие. Страшно сказать, но туберкулез был в моде.

Сегодня в моде здоровье. С одной стороны, это, конечно, лучше, чем притворяться больным чахоткой. С другой, болезнь стала обузой не только физической, но и социальной.

В нас поселилось убеждение, что успешные люди не болеют. Они ведут здоровый образ жизни, занимаются спортом, встают в пять утра, практикуют mindfulness и целый день чувствуют себя как зайцы из рекламы батареек. А если нет — значит, с ними что-то не так.

Но дело, как оказалось, не только во взаимосвязи здоровья и успеха. Даше не нужно было притворяться успешной перед своим бойфрендом. Помимо чувства вины за свою слабость, мы испытываем стыд — ведь есть строгие правила, какие части нашего организма достойны упоминания в светской беседе, а о каких лучше вообще забыть.

Сердце, к примеру, — «приличный» орган. «Знаете, у меня вчера так сердце билось, я даже испугалась. Наверное, выпила слишком много кофе». Голова — тоже ничего. Она может болеть, скажем, из-за перепадов давления.

Руки-ноги, особенно когда речь заходит о спортивной травме, — тоже достойно. Сломать палец во время марафона или покорения Эвереста — совсем не то же самое, что прищемить его дверью маршрутки (хотя и это вызовет понимание). Желудок, печень... Ступаете на зыбкую почву. Можно их упомянуть, если из вас ничего не вытекает и симптомы не бросаются в глаза.

Мочевой пузырь и кишечник — в опале. Они никому не нравятся, и у них нет друзей. Нельзя сказать на работе, что у тебя болезненные месячные и поэтому ты ходишь, как уточка. Не стоит также упоминать молочницу, цистит, сыпь или тошноту.

В викторианскую эпоху стыдливые пациентки не могли рассказать врачу, что у них болит, вместо этого они... показывали больное место на кукле! Я не шучу: доктор передавал даме куклу и просил ткнуть пальчиком, в каком месте ей «неможется».

Мы не живем в викторианскую эпоху (ура), но у нас тоже серьезные проблемы с описанием собственных недомоганий. Почему?

Во-первых, нам стыдно, потому что мы не понимаем, как оно всё работает. Удивительно, но даже в наше время масса людей не знает, как устроен их «внутренний мир». Мы не очень хорошо представляем себе, зачем нужна селезенка. Часто мать не может объяснить дочери, почему случаются месячные. И это незнание рождает ужас — как страх темноты в незнакомом помещении.

Однажды я сидела на детской площадке, где гуляла глухая девочка. Вероятно, глухота у нее была врожденной, потому что она не говорила (многие думают, будто глухие люди всегда немы, — конечно, это не так), а мычала. С точки зрения ее ровесниц — малышек лет пяти — это мычание звучало жутковато.

Но хуже было не это. Их мамы брали детей за руку и уводили подальше вместо того, чтобы объяснить, что да, бывает, что люди не слышат или не видят, и это тоже нормально. Но я знала, как они мыслят. Я хорошо представляла себе этот средневековый невежественный ужас, который на протяжении сотен лет заставлял людей уничтожать или изолировать всех, кто мог стать источником заразы. Инстинкт абсурдно подсказывал этим матерям, что глухота чужого ребенка каким-то образом перекинется на их детей.

Я лично знаю нескольких человек, которые уверены, что СПИДом можно заразиться через рукопожатие.

Во-вторых, мы боимся оказаться изгоями. Когда мы заболеваем, нас вышвыривает за борт нормальной жизни. Коллеги заходят в лифт, у одной из них на руках — розовые чешуйки экземы. Все взгляды прикованы к ее несчастным кистям. «Это не заразно!» — поспешно говорит женщина и виновато краснеет. Мы так боимся вызвать страх и отвращение, что даже потребность в поддержке отходит на второй план.

Наконец, нам страшно, что наши собственные эмоции кто-то обесценит. Нам стыдно не только болеть, но и болеть «несерьезно». Рак — это ужасно, а какой-нибудь бронхит — ну что такое бронхит, в самом деле?

«Соберись, тряпка!»

Ненавижу эту фразу. Сам собирайся. Сам тряпка.

Наше тело — не враг. Есть надежда, что бодипозитив пойдет дальше и — что важно! — глубже. Он коснется и кишечника, и мочевого пузыря, и селезенки, и аппендикса. Нам нужно научиться говорить самим и научить говорить наших детей. Никому не хочется показывать больное место на кукле.

Озвучивать страшно и стыдно. Но если твоего партнера и в самом деле пугают твои болезненные месячные, или он намекает, что ты совсем не Анджелина Джоли, когда у тебя опухла щека после удаления зуба, — может быть, проблема в нем, а не в тебе? Скажи ему, что он тоже не Анджелина Джоли, в конце-то концов.

Никому не нравится испытывать боль, где бы ни болело. Нам хочется, чтобы нас поддерживали, нам помогали и сочувствовали. Все хотят услышать слова ободрения. Это — нормально. Болезни — неприятная, но неотъемлемая часть жизни, и чем лучше мы будем знакомы со своим телом, тем проще нам будет обсуждать его.

Ведь, если говорить начистоту, эта черта — между «приличными» болезнями и «постыдными» — существует только у нас в головах.

Материал впервые опубликован на Cosmo.ru 11 марта 2018 года