Василий Аккерман: «У нас отсутствует культура секса»

Давно вы пишете колонки про отношения?

Уже полтора года.

А до этого пробовали вести блог или писать заметки в журналы?

Нет. Раньше я писал нелепые стишки и короткие сценарии, но сценарный язык — другой, более технический.

То есть, едва начали — и сразу про женщин?

Да. Когда мне в первый раз предложили написать заметку, я задумался, какую тему выбрать. Что я вообще знаю в свои двадцать с небольшим лет? О чем я могу рассуждать? О женщинах, конечно.

А вы отдаете себе отчет, что иногда пишете не про женщин, а «про баб»?

Да, я обожаю писать про баб. Про валютчиц и неудачниц с котиками вместо мужиков.

Вы издеваетесь?

Ну конечно. Как, собственно, и в текстах, когда называю девушек бабами.

Ну, женщина в ваших колонках — не положительный персонаж.

Почему же, это не так. Я обожаю женщин. Я просто подначиваю и не стоит относится к этому так серьезно. Да и тексты мои очень субъективны: я же не психолог. Я просто рассказываю свои истории и анализирую то, что вижу. Тем более, я не прошу никого соглашаться с моими выводами.

Тема отношений между мужчиной и женщиной не кажется вам серьезной?

Кажется. На самом деле, смысл моих текстов не в том, что бы проанализировать меня и то, какой я плохой, а в том, что бы не допустить ошибок моих героинь. Я за развитие. Люди не готовы идти к психологам и вываливать на них свои заморочки и страхи. Они топчутся на месте и несчастливы, но тут появляюсь я и, возможно, сегодня напишу про вас. Да, не исключено, что он был таким же козлом как и я, но еще не исключено, что и вы были в чем-то не правы. Тем более, если проблемная ситуация возникает не в первый раз. А что до жесткости в моих текстах. Ну, я вот такой — не люблю сопли и сопляков. В моих текстах есть и нежность, просто она мужская. Вы же мужчину хотите видеть рядом с собой, а не черт пойми что.

Вы с чем связываете такое нежелание говорить об отношениях?

С низким культурным уровнем в целом. Почти семьдесят лет отношения между мужчинами и женщинами, секс не обсуждались вообще или обсуждались в негативном ключе. Невозможно за двадцать лет просто взять и вернуть этот вопрос на повестку дня, начать говорить о нем спокойно. У людей ведь очень много страхов и переживаний на этот счет — вот даже у меня.

Какие, например?

Ну, на самом деле я интроверт и вообще редко обсуждаю свою личную жизнь. Поэтому я пишу. Все, что считаю нужным, сообщаю в тексте. Но вот что интересно — чем больше я раскрываюсь, тем неуязвимей становлюсь.

В колонках вы описываете свой опыт или обобщенный?

Если вы о конфиденциальности, то я всегда скрываю личность своих героинь. Я никого не подставляю, на меня ни разу никто не обиделся. Более того, иногда меня даже просят поставить настоящее имя. Мои читатели пишут мне в личку свои истории, задают вопросы, и если мне что-то интересно, я отвечаю статьей. Я ведь не только истории пишу. Сообщения в личку приходят каждый день, а теперь — так просто стопками. Я раньше читал их все, теперь не успеваю. Но надо понимать, что я живой человек, который сегодня думает так, а завтра по-другому.

Тогда бестактный вопрос: а сколько у вас было женщин в ваши двадцать шесть?

Ноль. Я на этот вопрос не отвечаю. Или считайте, что одна-единственная — по ней и пишу.

А друзей у вас много?

В случае с друзьями — главное, что они есть. Но если вы про знакомых — дофига.

И вы разговариваете с ними об отношениях?

Скорее, они со мной об этом разговаривают. Но тут надо иметь в виду, что мои знакомые, как правило, старше меня, поэтому они не сплетничают и не восклицают: «Ой, Вася, что же делать?!».

Не боитесь, что фактура закончится?

Нет, я другого боюсь: сажусь писать, — и как на минное поле выхожу. Каждый раз думаю: «Что из этого выйдет? И выйдет ли что-нибудь». Пока выходит.

Некоторые ваши тексты женщинам не нравятся. Вы об этом знаете?

Да, я предполагаю, что они могут кого-то расстроить. Но я и не стремлюсь всем нравиться — я же не виски с колой. К тому же, у нас с иронией беда — мы боимся над собой смеяться. И это я тоже связываю с низким уровнем культуры.

Мы уже второй раз затрагиваем эту тему и я должна спросить: как в вас уживаются тяга к культуре отношений и лексика, которую вы используете для их описания?

Если вы про слово «трахаться» — то это просто слово. Обычное слово, которое в обиходе у всех, почти у каждого. И я не понимаю, почему все так морщатся, когда встречают его в статьях. Будем честны: у этого слова есть конкретный смысловой оттенок — иногда люди «занимаются любовью», а иногда, когда мебель ломается, именно что «трахаются». И вот еще что я заметил: чем более начитан человек, тем проще он все это воспринимает.

Когда я только начал писать свои заметки, люди, читавшие их, говорили, что такое никто никогда не опубликует. Прошло полтора года — и все изменилось. Не потому, что я такой крутой, а потому что прошло время и читатели изменились. Сейчас люди проще относятся к жесткому реализму в текстах, хотя, признаю, они по-прежнему нравятся не всем.

И вы не боитесь показаться хамом?

Нет, в этом смысле, я вообще ничего не боюсь. Я обратил внимание: кто хочет обидеться, сделает это в любом случае, какие бы я слова ни подбирал. Это даже по комментариям заметно: вот этот дочитал до конца, а этот — пробежал первые две строчки, зацепился глазами за грубое слово и оно его задело. Те, кто громче всех ругаются, или не прочитали текст, или увидели в нем себя, но только того себя в котором им не признаться.

И вот мы добрались до главного вопроса, который я хотела задать: вы пишете колонки про женщин и для женщин, и в то же время относитесь к ним, как к объектам, созданным для вашего развлечения. Вам не кажется, что вы на самом деле не любите женщин?

Вы слишком серьезно относитесь к жизни и к себе. Я заигрываю, задираюсь и, конечно, в моих текстах много фарса. Я обожаю женщин, и все, кто поумнее, чувствуют это и отвечают мне взаимностью. Более того, я же постоянно шучу над собой и если вникнуть — я в своих текстах главных неудачник.

Фото: Елена Бутко

Стиль: Оксана Дьяченко

Беседовала и записала Катерина Нечкина