Александр Молочников: «Мне пока рано снимать про себя байопик»

Александр Молочников: Мои родители развелись, меня тоже увезли в Америку, и меня зовут Саша – этих трех фактов вполне достаточно.

Александр Молочников: Конечно, до института ездил на велике, потому что это очень удобный транспорт в большом городе. Теперь езжу на электронном самокате, потому что его трудно потерять. Так как я часто теряю вещи – для меня это важный фактор.

Александр Молочников: С этой фразы фактически начинается фильм. Мы понимали, что она хорошо «законтачится» с титрами – вот такое простое объяснение. А вообще, фильм вполне мог бы называться «Скажи ему».

Александр Молочников: С огромным удовольствием, потому что, когда ты ищешь предметы из детства, это всегда приятно. И это знает каждый, кто перебирает антресоль. У нас был очень хороший художник Алиса Соловьева. Мы старались, чтобы все получилось достоверно. С каждым человеком в клубе, куда отец ведет ребенка, мы репетировали, подбирали фразы, которые они будут кричать на втором плане. Например, там есть реплика «Петя, ты наш папа!». Это известная история о том, как в конце 90-х в Петербурге, когда был очень популярен Петр Мамонов, во время сеанса один человек крикнул эту фразу и повторял ее несколько раз. Кроссовки с лампочками тоже история из того времени. В фильме задействованы и мои вещи – в одной из сцен висит картина – она принадлежала моему деду, папиному отцу.

Александр Молочников: В Америке, где у нас было всего восемь съемочных дней, было сложно все. В Голливуде на каждом углу съемки, и полицейские знают, какая камера сколько распаковывается и запаковывается. Они приходили и контролировали нас. К этому я совсем не был готов. Порой нам отводили 40 минут, за которые мы успевали отснять две сцены. Местный продакшен нам дал такую «замечательную» дорогу без каких-либо отсылок к Америке, которую можно было снять и в Подмосковье. Кстати, потом мы делали небольшие досъемки в Химках. Свете Ходченковой, у которой нет детей, было сложно играть маму. У нее довольно непростой характер, и она требует особого подхода к себе, на что имеет полное право со своей фильмографией. А тут ей нужно было самой настраиваться на нежный лад в отношении ребенка, который мог периодически что-то путать. Иногда мне приходилось помогать ей с принятием, как сейчас модно говорить, в результате у них с Каем сложились очень теплые отношения. Кай в нее немного влюбился.

Александр Молочников: Нет, изначально мы планировали других актеров, но не сошлись по графикам. И я очень рад, что в итоге так получилось. Сперва попросил Артема существовать в духе того артиста, который должен был сниматься. Так как мы с Темой давно знакомы, он на мою просьбу не обиделся, а откликнулся, и в итоге, как мне кажется, его образ получился очень интересным. Так бывает. Например, Балабанов любил на озвучание приглашать других актеров, не тех, что играли в фильме. Он делал это не потому, что его не устраивали артисты – ему хотелось парадокса. Артем здесь далек от своего социального типажа. И Света тоже другая – она открылась и ушла от холодного образа. Такого она давно не играла.

Александр Молочников: История никакого отношения не имеет к Быстрову и Ходченковой, но мы хотели убрать какие-то преграды. Ну были бы они Женя и Катя... С именами, честно говоря, всегда очень сложно. Часто актеры не хотят называться своим именем. Вообще, артисты у нас довольно серьезно несут себя – самоирония только-только начинает появляться, и то далеко не у всех. Условно, Нагиев может смеяться над собой, а Машков – нет. Например, Харрисону Форду, который появляется в шоу Джимми Киммела в стразах, самоиронии хватает. И Хью Джекману, который вешает себе яйца на подбородок. Они не боятся выглядеть нелепо в отличие от наших.

Александр Молочников: В течение двух месяцев мы посмотрели 500 детей и нашли Кая Гетца. Он не новичок – у него много работ: снимался в клипе с Ириной Горбачевой, играл в «Чернобыле». Кай – потрясающий ребенок. Надо сказать, что он ведет себя как большой артист. Есть история, как Лев Додин ставил оперу в «Ла Скала». Итальянская прима долго не могла сделать то, что ему было нужно. Он ей сказал: «Если вы хотите просто красиво петь, я ухожу». Она ответила: «Дайте мне время», после чего молча посидела полчаса и в итоге гениально сыграла. Кай такой же. Говорит: «Мне нужно пять минут». Уходит, молчит и возвращается абсолютно готовый. Возвращаясь к вопросу, нашу историю он воспринял с интересом: ведь кто не хочет поехать сниматься в Америку, даже если для этого нужно месяц порыдать в России? (Смеется.) Мне кажется, за время наших съемок Кай повзрослел.

Александр Молочников: Это недалеко от моего дома, на углу Фонтанки. У нас в картине утро, а на самом деле был закат. Мы начали снимать, когда было еще светло. Постепенно становилось темно, артисты играли все лучше, и, когда мы перешли к крупным планам, был идеальный свет. В последнюю минуту, прямо перед тем, как зажглись фонари, нам удалось снять финальный дубль – он и пошел в фильм.

Александр Молочников: У нас были референсы, что композиторов, конечно, должно очень злить. Но тем не менее Игорь очень точно попал. «Игорь, покажите в этих композициях всю вашу ленинградскую боль», – говорил я ему. И Игорь, который тоже из Петербурга, очень тонко все прочувствовал и сверхточно сделал.

Александр Молочников: Сложно. Но фильм они приняли, и им понравилось.

ФОТО: ИВАН ПОНОМАРЕНКО.

ИНТЕРВЬЮ: ЕКАТЕРИНА САХАРОВА