«Мне 27, и я не знаю, что будет дальше»: Виктория Мирошниченко про перебарывание себя, «химию» с режиссерами и перевоплощения на сцене и в кадре
GRAZIA: В одном из ваших интервью вы сказали, что вы очень застенчивая. Как же так получилось, что вы решили стать актрисой и быть у всех на виду?
Виктория Мирошниченко: Думаю, именно поэтому! Я мечтала выбраться из той скорлупы, в которую поместила себя, учась в школе, хотела (как бы банально это ни звучало) стать собой, как в детстве. Это некая отправная точка для меня: я помню, что маленькой я была веселой, открытой, игривой, свободной. И мне очень хотелось вернуться в то естественное состояние. Рассчитывала, что поступление в театральный мне поможет, но от себя не убежишь. В некоторых моментах актерского мастерства недостаточно, чтобы разобраться в себе, но оно направляет мою жизнь в правильное русло. Думаю, это то, что мне нужно.
GRAZIA: Что изменилось в вашей жизни после удачного дебюта в фильме «Дылда»?
Виктория Мирошниченко: На самом деле все происходит до сих пор, но некоторые вещи я могу сформулировать только сейчас. Одновременно с выходом фильма начался период взросления, я перестала чувствовать себя юной девчонкой, сейчас я на следующем этапе: смотрю на себя в зеркало и понимаю, что изменилась. Конечно, после премьеры были и фестивали, и награды, местами менялось отношение людей ко мне, местами – мой взгляд на жизненные ситуации, был период ошибок и стыда, затем новый виток крутых знакомств, идей и планов, словом, все перевернулось с ног на голову! А сегодня успокоилось, осело, и я вижу, что из этого вырисовывается: повзрослевшая я с новым взглядом на вещи, с другими целями и мечтами.
GRAZIA: Изменился ли ваш подход к выбору сценариев после успеха достаточно «нишевого» фильма?
Виктория Мирошниченко: Изначально я старалась не ходить на все пробы, только на самые интересные. Позже поняла, что все работает немного иначе, чем я себе представляла: мир тесен, примерно одни и те же люди занимаются разными проектами, и для меня ценнее знакомиться, узнавать изнутри, как все работает, чем сидеть и ждать. Бывает, что сценарий не нравится, но я все равно иду, а иногда – история цепляет, а меня не берут. В любом случае нужно быть открытой, обязательно должна произойти «встреча» тебя и сценария, тебя и режиссера, чтобы случилась «химия». Важно не закрываться, быть терпеливой и доверять процессу.
GRAZIA: Расскажите о фильме «На близком расстоянии», который скоро выйдет на экраны. Как вам работалось с режиссером Григорием Добрыгиным?
Виктория Мирошниченко: Это произошло впервые. У Григория свой собственный метод: он просит не готовиться к съемкам. Обычно в работе над ролью есть такой момент: открываешь тетрадь, придумываешь биографию, задаешь разные вопросы, разбираешь ситуации. Но ему не нужно, чтобы ты играл, поэтому он часто снимает в своих фильмах неактеров. Ему интересно то, как они выполняют поставленную задачу, не стараются преподнести или показать себя, воспроизводят жизненный ритм, который не сыграть. Если не ошибаюсь, в этом кино всего две актрисы: Ксения Раппопорт и я. Зато там есть реальный криминалист и, например, бывший следователь. Так как у меня не очень много сцен, мне было проще, Ксении же пришлось отложить все инструменты игры, которыми она мастерски владеет. На самом деле это интересный опыт, мне нравится, когда нужно выйти из зоны привычного, ступить во что-то новое, тебе неизвестное.
GRAZIA: Какими планами на ближайшее будущее можете поделиться?
Виктория Мирошниченко: В Театре Наций меня можно увидеть в «Сказке про последнего ангела» Андрея Могучего, обожаю этот спектакль! После Нового года там же пройдут показы «Левши» Максима Диденко, это огромная гора русской земли посреди сцены и музыкально-танцевальный спектакль на ней и вокруг нее. Также недавно меня ввели в спектакль Кирилла Серебренникова «Декамерон». Он принадлежит двум театрам: «Гоголь-центру» и Deutsches Theater Berlin: часть актеров – немцы, часть – русские, два языка, играем то в Москве, то в Берлине. В декабре снова поедем туда с гастролями. А еще сейчас я пытаюсь писать сценарий для мультфильма, который состоит из моих снов. Посмотрим, что из этого выйдет!
GRAZIA: Расскажите поподробнее о «Декамероне».
Виктория Мирошниченко: В этот спектакль я попала совершенно случайно, но мне нравится верить, что случайностей нет и все так и должно было произойти. Кирилл Семенович пришел в Театр Наций на «Сказку про последнего ангела» и увидел там меня. Позвал к себе в «Декамерон». В спектакле, как я уже говорила, русские и немецкие актеры. У многих по несколько ролей. Вот у меня, например, пять. Две из них совсем небольшие – хореографические вставки под пение великолепной Жоржетт Ди (легенды немецкого кабаре). И три другие – Женщина, которая продает своего мужа, Виртуальный объект и Женщина с холодным сердцем. Меня вводили в уже готовый спектакль, так что сейчас у меня происходит период «внедрения» и адаптации там.
GRAZIA: Легко ли удается перевоплощаться на съемках и сцене?
Виктория Мирошниченко: Я поняла, что иду от внешнего к внутреннему, мне важно зацепиться за какую-то деталь, как правило это что-то во внешнем виде. Макияж, прическа, какое-то несовершенство – и из этого начать придумывать человечка. Например, в студенчестве я играла в спектакле Дмитрия Анатольевича Крымова «Киндерсюрприз», это написанный им самим текст по мотивам «Ромео и Джульетты». Моя героиня – мама Джульетты – была такой полусумасшедшей, нервной, озабоченной вопросами здоровья, помешанной на правильном питании, составлении распорядка дня. Такая вот забота о дочке: руки должны быть в тепле, надпочечники в подростковый период работают так-то, словом, всегда все знает, всегда начеку. У меня были очки без стекол, у которых отвалилась дужка, и они все время съезжали набок. В процессе репетиций эти очки стали для меня порталом в мир этой тетеньки. Я приходила в театр, надевала их и как бы выполняла упражнение «перешагни порог». До этого порога ты – это ты, а как делаешь шаг, это уже твой персонаж. Моя героиня начиналась с надевания сломанных кривых очков. Или вот в «Сказке про последнего ангела» я играю такую пьяную провинциальную девчонку, которая дерется с другой пьяной провинциальной девчонкой из-за парня, которого они провожают в армию. Они карикатурные, почти клоунские персонажи. Это бескрайнее поле веселья для меня! Но все началось с одной детали – дурацких синих лосин. Я подумала: «Что же это за человек, которому нравится такое?!» Потом на меня надели парик, сделали яркий макияж, затем придумались походка и голос – ей 17, но он прокуренный и хриплый. Все пазлы сложились воедино – и получился настоящий человек!
GRAZIA: Какой макияж предпочитаете в обычной жизни?
Виктория Мирошниченко: На самом деле я почти не крашусь, предпочитаю уход за кожей. Но у меня есть косметичка на всякий случай, в которой лежат пудра, засохшая тушь, карандаш для глаз, несколько помад и палетка блесток. Если у меня дурашливое настроение, могу нанести блестки на брови или сделать пару разноцветных точек на лице. Если чувствую себя серьезной – подведу глаза карандашом. Все зависит от множества факторов: куда иду, с кем, какая погода, одежда, хочется мне укутаться или надеть декольте. На мероприятиях доверяю профессионалам, не хочу закреплять за собой один образ «Так нравится и больше никак», потому что это ограничивает спектр того, что можно в себе обнаружить.
GRAZIA: Макияж, который делают на российских фестивалях, отличается от зарубежных?
Виктория Мирошниченко: Бывает, что случается «коннект», а бывает, нет. В Каннах меня спросили, чего я хочу, я ответила: «Быть красивой!» Меня красили довольно легко и безответственно, визажисты болтали друг с другом на французском, пили кофе, и я видела в процессе, что мне делают стрелки и розовые губы. Я подумала, что это некая грань между девчонкой из спального района и каким-то крутым уровнем. Решила довериться, и не зря – получилось очень красиво, я бы такое никогда не смогла придумать! В России на фестивалях пару раз был «дисконнект». И я обнаруживала себя взрослой, тяжелой, самодостаточной женщиной, которая развелась, взяла ипотеку, но справляется, и все у нее будет хорошо, хотя средства для макияжа были теми же. Загадка! Может быть, все дело во французской легкости, а может быть, это потому, что в путешествии на все смотришь как на что-то волшебное. Уже после, в России, меня красили еще много раз и все-таки случался «коннект» – и неоднократно!
GRAZIA: Как вам удается сохранять такую прекрасную фигуру?
Виктория Мирошниченко: Мама говорит, что с возрастом те плитки шоколада, что я ем, дадут о себе знать! Сейчас пока все сходит с рук: мне 27, и я не знаю, что будет дальше. С фигурой просто повезло, но я хочу работать над телом, приводить его в тонус. Меня интересуют йога, танцы, бассейн, ищу свое направление, люблю, когда мышцы болят после тренировки и чувствуешь свое тело не как один массивный кусок, а как тысячу мельчайших деталек. Кстати, раньше я пила кофе ведрами, сейчас же перешла на травы. Купила целый мешок на все случаи жизни в горной бурятской деревне Ашран, не очень далеко от Иркутска, откуда я родом. Саган-дайля утром вместо кофе, на ночь сбор из шикши сибирской и пустырника. Стараюсь заботиться о себе. Пару лет назад даже не задумывалась, а сейчас, видимо, время пришло.
GRAZIA: Поделитесь сибирским секретом красоты?
Виктория Мирошниченко:Дышать свежим воздухом, жить на природе, почаще бывать в лесу, в горной реке искупаться. Заходишь, а тебе ноги сводит. Мой папа так делает, а я не могу, но, думаю, если нырнуть, то откроется настоящий портал красоты!
Фото: Nicholas Efimtsev.
Макияж: Мария Ковалева, национальный визажист GIVENCHY в России.
Интервью: Анастасия Ежова.
Идея и стиль: Алиса Жидкова.