«Не знаю, как я это пережила»: звезда Тиктока Валя Карнавал откровенно рассказала о бедном детстве, смерти отца и насмешках ровесников

Все мое детство мы жили бедно. Да, могу сказать, у меня была очень бедная семья. Бывало, что денег не хватало даже на хлеб. В школе все надо мной прикалывались из-за этого, издевались, подкалывали. Не отрицаю, друзья у меня тоже были, какие-то подружки, но в большей степени я всегда общалась с мальчиками, потому что с ними, я убеждена, дружить легче. Мальчики не умеют завидовать всяким девчачьим вещам, штучкам и тому подобному.

За неделю до своей смерти он лежал дома, никак ни на что не реагируя и отказываясь ехать в больницу. Типа все нормально. Но ничего не было нормально. 25 ноября, как раз после моего 13-летия, он умер.

Нам сообщили об этом ночью, мы были дома вдвоем с братом. Я лежала на кровати в розовой пижаме, на которой был нарисован медведь. Я не просто так сейчас говорю об этой пижаме. Теперь я ее ненавижу. Как-то так получилось, что эта пижама затесалась среди прочих старых вещей, которые пока что не выкинули. И каждый раз, когда ее вижу, я вспоминаю, как мне было страшно и плохо. Она напоминает о страхе, да.

Где-то в 2 часа ночи нам из больницы позвонила мама. Папу все-таки увезли туда силой. Мама сказала, что его больше нет. На следующий день мы все вместе быстро организовали похороны и после этого дня, точнее, после ночи 25 ноября моя жизнь разделилась на «до» и «после».

Я ощущала себя совсем маленьким ребенком, хотя мне было уже 13 лет. Вроде не малыш. Но это самый отстойный возраст, потому что он переходный, эмоции зашкаливают, сложно справиться с самой собой. Потом гормоны же, куда их денешь? И от этого тоже накрывает. Девочки влюбляются в мальчиков, первая романтика и так далее. А у меня случился ужасный ужас.

Помню, мы остались с мамой вдвоем с этой бедой. Мне так казалось.

У меня есть старшая сестра, ее зовут Катя. Ей 32 года. И старший брат Игорь, ему 28 лет. Но тогда в доме с родителями мы жили втроем — мама, папа и я, потому что брат и сестра были уже взрослыми и жили самостоятельно в городе.

Получается, после смерти отца я и мама остались вдвоем с этой проблемой. Я не знаю, как вообще описать то свое состояние. Не знаю, как я это пережила.

Я ношу в себе такой образ: вот ребенок, и он всю свою небольшую пока жизнь собирает внутри себя дом. Каждый кирпич — это какое-то воспоминание из детства. Допустим, родители купили тебе велик, ты упал, разбил коленку. Вот тебе и воспоминания: сначала приятное (велик!), потом болючее (ссадина). Все это откладывается в голове и в сердце — как кирпичики. И вот вся жизнь ребенка состоит из таких кирпичей. Из них вырастает дом. Может получиться косой, кривой дом, а может — добрый и крепкий. Разные бывают дома, и они состоят из воспоминаний.

Я тоже строила такой дом внутри себя. Пускай у нас была бедная семья, пускай у нас не было каких-то ярких эмоций и воспоминаний — за все мое детство мы только один раз были на море, и то на три дня, так что я вообще не поняла, что такое море, — мне было классно, мы тогда всей семьей были вместе. И получилось так, что...

Я до сих пор считаю, что в ту ночь, 25 ноября, когда позвонила мама и сказала, что папы больше нет, в мой дом, который я все детство строила, попала ядерная бомба. Ничего не осталось, только руины. Все эти кирпичи раскололись, разбились, рассыпались, и собрать их как было уже невозможно. Дом рухнул, и время остановилось.

Просто они с таким не сталкивались, не знали, как поддержать. Вместо этого они ходили, показывали на меня пальцем и говорили: «Вот, у нее папа умер. И у них бедная семья, они сейчас вообще забомжуют». Для них это было просто интересное событие что ли, новая тема для обсуждения. Еще раз повторю: мы жили в селе городского типа, там все друг про друга знают абсолютно все. Что бы ни произошло, моментально все узнают...