Нефертити, Симонетта Веспуччи, Эльза Скиапарелли: арт-деятели говорят о самых сильных женских образах

Художественная сила «Джоконды» заключается не только в ее образе, но и в техническом мастерстве Леонардо. Использование техники сфумато (плавного перехода тонов и линий) создает ощущение мягкости и жизненности, которого во время создания произведения очень сложно достичь. В сочетании с загадочностью взгляда и легкой полуулыбкой «Джоконда» превращается в не просто портрет человека, а в своеобразный архетип женственности: сложный, многогранный, скрывающий внутренний мир за внешним спокойствием.

Веками эта картина остается неисчерпаемым источником вдохновения. «Джоконда» задает высочайший стандарт для портретной живописи и одновременно предлагает универсальный образ, в котором каждый может увидеть что-то свое.

Мой любимый образ в искусстве — портрет Юдифи с головой Олоферна. Впервые он привлек мое внимание лет в 10, когда я получила в подарок детскую Библию с иллюстрациями. Ветхозаветная история о прекрасной вдове, чей родной город осадили ассирийцы, обрекая жителей на смерть от голода и жажды, произвела на меня неизгладимое впечатление. Обольстительная Юдифь надела лучшее платье, вышла к завоевателям, представилась пророчицей и попросила отвести ее к полководцу Олоферну. Они пировали несколько дней. Когда очарованный красавицей Олоферн уснул, вдова отрубила ему голову и принесла ее в корзине в родной город. После этого ассирийцы обратились в бегство, и их война была проиграна.

Подвиг Юдифи (а для такого женщина должна была обладать немалым самообладанием) весьма романтически изображали Боттичелли, Мантенья и Джорджоне, с пугающим натурализмом — Караваджо, но мое сердце принадлежит хитрой и дерзкой рыжеволосой Юдифи Лукаса Кранаха Старшего. Если художники итальянского Возрождения изображали Юдифь в исторических одеждах, Кранах одевает ее по современной ему моде XVI века: Юдифь он писал с принцессы Саксонии Сибиллы Клевской, к которой, по слухам, питал романтические чувства, а в голове Олоферна угадываются черты ее супруга Иоганна Фридриха. Кранах немного отходит от библейского парадокса «силы в слабости» и прославления женской самоотверженности и целомудрия и концентрируется на магнетическом образе женщины, от которой можно буквально потерять голову.

Портрет прекрасной женщины с отрубленной головой мужчины — нередкий для искусства эпохи Возрождения сюжет, полный эротического напряжения. В противоположность образу Юдифи, благочестивой вдовы, спасшей родной город от завоевателей, также был популярен образ блудницы Саломеи с головой Иоанна Крестителя на блюде. С точки зрения символического наполнения между этими сюжетами бездна: первый исполнен героикой женского сопротивления, второй обличает женскую мстительность и политический произвол. Я голосую за первый.

Моя бессменная role model — великая Эльза Скиапарелли — неповторимая, эпатажная и неподражаемая революционерка. В каждом ее творении, будь то изысканный костюм или утонченное украшение, словно в полотне художника, оживает ее собственная мифология, увлекающая нас в мир, где реальность переплетается с фантазией.

Ее яркая индивидуальность, которая выражается в каждом созданном ей предмете, привносит в повседневность дух богемной роскоши. Длинные перчатки, причудливые силуэты, массивные браслеты и серьги — каждая деталь становится акцентом, подчеркивающим женственность и изысканность своей обладательницы.

Революционерка по натуре, Скиапарелли переосмыслила саму суть привлекательности. После знаменитого маленького черного платья она создала свой уникальный мир — мир смелой, решительной и неповторимой женщины-бунтарки. Женщины, способной приковать к себе взгляды, очаровать, увлечь и обратить в свою веру, где красота — это не просто форма, а дерзкий вызов условностям.

Возлюбленная Джулиано Медичи, младшего брата правителя Флоренции Лоренцо Великолепного в XV веке, Симонетта Веспуччи сегодня нам известна благодаря призведениям искусства, запечатлевшим ее образ — и прежде всего благодаря картинам Сандро Боттичелли «Рождение Венеры» и «Весна». Но я имею в виду не персонажа живописных полотен и даже не реальную историческую личность, а скорее фрагмент международного культурного кода, которым Симонетта Веспуччи стала благодаря стечению историко-культурных обстоятельств. Моя мысль заключается в том, что если бы Симонетты и ее истории не существовало — ее место обязательно занял бы кто-то другой, так как это архетип общечеловеческого масштаба.

Образ вечной весны, благоговение и тотальное счастье от осознания природы жизни сосуществуют с чувством светлой грусти от понимания того, что придет им вслед. Нас всех это касается. Спокойная, отчетливая сосредоточенность. Это образ пути, который проходит каждый из нас. Примерно это я переживал, когда гулял по залам с работами Сандро Боттичелли в галерее Уффици во Флоренции.

Когда я говорю про сформировавших меня в юности героинь, то первая тройка выглядит так: Жанна д'Арк, Эди Сэджвик и актриса Паркер Поузи. Но, если сейчас оглянуться, то Эди в подростковом возрасте лидирует. Ее образ, манера носить одежду, крупные серьги, фотосессии для глянца в черных колготках и футболках поверх, ее чуть хриплый голос, смех, густо накрашенные черные брови и глаза, богемный образ жизни на Фабрике Энди Уорхола, смерть от наркотиков — все это завораживало меня. Энди Уорхол постоянно снимал ее в кино, пока продолжалась их дружба, но любимый фильм с Эди — «Богатая Бедняжка», в котором она просто собирается, болтает по телефону, примеряет наряды, крутится перед зеркалом, курит — это моя любовь. Съемки проходили в марте 1965 года в квартире Седжвик. Первая часть фильма показывает как Эди просыпается, заказывает кофе и апельсиновый сок, делает макияж под музыку Everly Brothers. И сначала кадр не в фокусе, кажется такой замысел, но все дело в сломанной линзе, а вот уже во второй части с фокусом все в порядке. Всю вторую часть фильма она рассказывает про их поездку в Париж, когда Уорхол взял ее с собой на открытие своей выставки в галерее Соннабенд.

Биография Эди Сэджвик — это калейдоскоп взлетов и падения, начиная с детства в богатой семьи и до полного забвения. Она была музой Энди Уорхола, и совсем короткий период Боба Дилана, при этом сама она мечтала стать художницей и актрисой, но стала иконой стиля.

Для меня Эди настоящая красотка, стоит только посмотреть на ее стиль во время поездки с Энди Уорхолом в Париж, когда она была одета в какую-то безумную шубу. Уорхол очень смешно описывает эту поездку в своих письмах — как они произвели фурор и при этом шокировали всех своим поведением и ответами в интервью. Это было веселье, которое не могло продлиться долго. Поссорившись с Уорхолом, Эди вылетела с Фабрики, а затем ее стал забывать и весь светский Нью-Йорк. Страдающая от наркотической зависимости она погибла в возрасте 28 лет, чуть опередив на год знаменитый клуб 27. С Уорхолом она кстати познакомилась в 21 год, если вдуматься, это все невероятно быстро и стремительно. В 2005 году великий Гальяно, который работал в тот момент у Диор, посвятил ей коллекцию, но это лишь крупица в том океане стиля и таланта, который она успела создать вокруг себя и оставить после.

Бюст Нефертити — одно из самых знаменитых произведений древнеегипетского искусства. Его создали в период, когда в Египте господствовал амарнский стиль, появившийся после правления фараона Эхнатона (это примерно 1351–1334 годы до нашей эры). Именно тогда появились многие шедевры, которые сильно повлияли на искусство не только того времени, но и на все, что было после. Амарнский стиль отличался от предыдущих — в нем появилась какая-то особая живость, чувственность и динамика, которых не было ранее. Художники стали изображать людей более реалистично, добавляя в их образы символизм и эмоции.

Историки считают, что Нефиртити была главной женой Эхнатона — фараона, который провел множество реформ, включая религиозную. Именно при нём главным богом стал Атон, а Нефертити, по мнению исследователей, активно поддерживала эти изменения и даже, возможно, была их вдохновительницей. Еще одна интересная теория: некоторые ученые полагают, что Нефертити могла быть женщиной-фараоном по имени Нефернефруатон. Ее личность до сих пор вызывает споры и интерес, а бюст Нефертити остается одним из самых загадочных произведений древности.

Для меня это не просто прекрасное произведение искусства, отражающее женскую красоту и демонстрирующее зрителю неповторимую виртуозность древних мастеров. Это портрет сильной, успешной женщины. Она спокойно и уверенно смотрит вперед, положение ее головы царственно, взгляд спокоен. В ней есть сила, и она не только в красоте, которой наградила ее природа — ее сила в мысли, идее, женственности.

Меня всегда восхищали истории сильных женщин, особенно тех, кто связан с миром искусства — и сейчас я бы хотела вспомнить Изабеллу Д’эсте, маркграфиню Мантуи. В эпоху Ренессанса, который провозглашал гуманизм, но оставался в то же время суровой мужской эпохой, полной борьбы за власть и междоусобных войн, женщинам отводилась далеко не главенствующая роль. Тем не менее, Изабелла Д’эсте сумела, на мой взгляд, совершить нечто невероятное.

Обладательница высокого уровня образования, нехарактерного для женщин того времени, она занималась деятельностью, которая считалась «мужской»: активно участвовала в политической и интеллектуальной жизни своего времени, а что меня особенно привлекает — в коллекционировании (в то время эта сфера была исключительно мужской). Ее студиоло — небольшое личное пространство для творческой работы и интеллектуальных занятий, где собраны коллекции произведений искусства и редких предметов— стало одной из самых концептуально продуманных коллекций Ренессанса. Картины для студиоло Изабеллы Д’эсте создавались по четко прописанной философской программе, которую ей помогали разрабатывать гуманисты того времени. Это могло подойти не всем художникам, но многое говорит о заказчице, которая стремилась создать не просто эстетически значимую коллекцию произведений искусства, но и через пространство сконструировать свою идентичность и репрезентовать ее.

Я хотела бы завершить девизом Изабеллы Д’эсте: «Né speranza né paura» («Ни надежды, ни страха»), который можно встретить на элементах ее интерьера и гербе. Это, на мой взгляд, сильное высказывание, не требующее расшифровки и дополнительных слов.

В отечественной системе искусства редко случаются явления, проверяющие на устойчивость сложившиеся правила и представления. Одно из таких явлений недавнего времени — Jessica Gallery и ее основательница Джессика, дающая множество поводов для восхищения: своими личными качествами и публичным образом, собранным из клише о герлфренд состоятельного человека (Джессика — подруга коллекционера Сергея Лимонова), особой чувствительностью к искусству и вкусом, наглядно проявляющемся среди прочего в интересе к авангардной моде и кастомизации предметов гардероба, а также тем, как она формулирует и воплощает в жизнь стратегию галереи.

Жесты Джессики в индивидуальном и галерейном планах — это доведенные до крайности стереотипы, служащие триггером для представителей профессионального и не только сообщества, не способных мыслить чуть дальше того, что открывается при первом взгляде. В качестве иллюстративного примера — выставка «Я не плохая — меня так нарисовали», которой открывалась локация галереи в культурном пространстве «Брусницын». В ее экспозицию вошло полтора десятка портретов Джессики, созданных на заказ звездным составом художников от Александра Гронского до Саши Лемиша и Ивана Горшкова. Благодаря жанровой специфике призванное чествовать фигуру галериста событие стало ироничным комментарием о самолюбовании, как движущем факторе и мотивации вовлеченных в культурное производство людей. Добавьте к этому имя Джессика, провоцирующее определенные ассоциации с навязываемыми женщинам ролями, и намеренную сексуализацию образа, направленную на преодоление социальной стигматизации темы секса и нормализации разговора о нем, и полУчите... Точнее, получИте! Не точка, а именно восклицательный знак!

Мне всегда восхищают люди, которые посвящают себя одному делу, совершенствуя свое мастерство. Маргрит Линк — одна из самых выдающихся художниц по керамике XX века. Она родилась 11 ноября 1897 года в Опплигене (кантон Берн) под именем Маргрит Депп.

Маргрит изучала керамическое ремесло в Хаймберге. Стала первой женщиной в Швейцарии, открывшей собственную гончарную мастерскую. Вместе с мужем Вальтером Линком она переехала в Берлин, а также часто бывала в Париже. Они стали частью молодого художественного мира, общаясь с такими важными фигурами, как Пикассо, Джакометти и Брак.

Вернувшись в Швейцарию, Маргрит Линк осознала свое призвание. Она начала использовать традиции ремесленной керамики для художественного самовыражения, а также разрабатывать новый формальный язык для керамики. С 1940 по 1980 год Маргрит создала несколько сотен керамических объектов. Со временем их стиль становился все более минималистичным, и в конце концов она перешла к созданию изделий, выполненных полностью в белом цвете. Она объясняла свой выбор так: «Я обожаю белый цвет. Поскольку форма для меня является самым важным элементом, мне кажется, если форма идеальна, я могу использовать только белый цвет».

Огромное впечатление на меня произвела ошеломляющая Луиза Невельсон — скульптор, которая смогла создать не только неповторимый мир своих объектов и ассамбляжей, но и свой собственный выразительный образ. Невельсон стала известна и популярна только после 50 лет. Она проходила через сложные периоды жизни, но продолжала упорно стремится реализовать себя как скульптор. И сама была несомненным объектом своего же творчества. Ее фотографировали Ричард Аведон и Арнольд Ньюман.

Невероятные головные уборы, с элементами, подобными ее ассабляжам на полях шляп, накидки, палантины, выразительные украшения, накладные ресницы, иногда накленные в два ряда, яркая одежда, бисер. Ее образ был контрастен ее монохромной черной или белой скульптуре. К своей внешности она относилась как к картине, каждый раз создавая ее сообразно случаю и значительно совершенствовала свой образ с годами. До 88 лет Невельсон сохраняла невероятную работоспособность и неповторимый собственный стиль. Она соединила в себе много разных талантов, став важной фигурой в мире искусства, в чем-то абсолютным новатором. Невельсон была по-своему роскошна и в преклонном возрасте: высокая, сильная, женщина в пышных нарядах и с аскетичным образом жизни. Ее современники говорили что она — объект собственного искусства. Такие фигуры уникальны, а ее скульптуры сегодня можно увидеть не только в различных музеях, но и на городских площадях.